Сага о Кае Безумце [СИ] - Наталья Викторовна Бутырская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я повернул голову топора боком и забыл, как дышать.
— В железо на краю я вмешал прах костей морской твари. Так оно твёрже и остроту лучше держать будет. А в тулове — кости черного гарма, которого ты убил, для гибкости и упругости. В рукоять вделал шерстинки из твоего плаща. Как видишь, топор сразу признал хозяина, лег в руку правильно.
Глаза заволокло мутью. Мой топор. Тот самый! Отныне я не расстанусь с ним никогда. Даже когда стану хельтом, буду носить с собой. Даже если сломается, из его частей выкую новое.
Я поднял голову и глянул на Кормунда, хоть ничего толком и не видел из-за слез.
— Вижу, по нраву тебе моя работа. Тогда пришла пора расплачиваться. Положи сюда монету и разруби ее. Коли не ровно махнешь, заберу себе ту часть, что больше.
Мне и целой монеты было не жаль. Но я не стал спорить. Подошел к колоде, положил монету и не глядя рубанул. Не подвел меня топор, рассек золото гладко, даже не смяв, и ровно-ровно. Хоть на весах торговца специями отмеряй!
Кормунд хрипло рассмеялся, взял одну половину, хлопнул меня по плечу и толкнул в сторону Хандельсби. Мол, получил, за чем пришел? Так и иди давай.
Ну, я и ушел. Так ни слова и не сказал.
Вернувшись же домой, вырезал из дерева маленький топорик, похожий на мой, окропил его пивом, вымазал в своей крови, отнес к большому дубу, что рос у подножия горы. Там привязал его к ветке повыше. Пусть Корлех услышит мою благодарность и вознаградит своего верного последователя Кормунда!
Глава 10
— Ну, будет-будет, — в который раз обнял я старуху, а та продолжала утирать бесконечные слезы. — Мы ж договаривались только на зиму. Моя мать так не рыдала, когда я уезжал.
— Так-то мать, — не к месту ляпнула старуха. — К тому ж у нее еще один сынок есть да дочка приблудшая.
Я в отчаянии оглянулся на Тулле, но тот слушал последние наставления Ньорда и кивал, кивал, кивал. Судя по их виду, старик вознамерился пересказать все события от начала времен.
— Ты только заглядывай! Не забывай уж стариков! Пусть дом у нас неказист да скуден стол, зато от сердца! — снова затянула старуха свою песнь.
Рубаха на груди уже вся вымокла. Я понял, что пора прекращать.
— Хватит! Тулле! Уходим!
Приподнял старуху, переставил ее в сторону и решительно шагнул к двери. Тулле ужом проскользнул мимо Ньорда, подхватил мешок и за мной.
Хорошо хоть обычай запрещает провожать до борта, иначе бы мы опозорились на весь Хандельсби с таким-то хвостом. Впрочем, стариков можно понять. Обычно они зимой ели впроголодь, дочь им почти и не помогала, сил на уход за скотиной и чистку двора не хватало. А с нами и весело, и сытно, и хмельно. Новостей всегда ворох, есть что пообсуждать с соседями, гости заходят.
Мы оставили им запас снеди. До лета точно протянут.
Фьорд почти очистился ото льдов, а отдельные глыбы можно было и веслом оттолкнуть. В столицу прорвались первые корабли, больше торговцы. Возвращались конунговы люди с разных земель. Город оживал. Открывались харчевни да постоялые дворы. Скоро людей тут станет вдвое-втрое больше. Как и представить такую толпу?
Хорошо, что мы уходили отсюда.
Мы спустились к пристани, и я издали узнал белоснежный борт Волчары. Его носовая фигура — оскаленная волчья морда — лежала внутри, ее мы закрепим, как только выйдем из фьорда.
Как я соскучился по морю!
Вроде бы и недавно виделись с ульверами, в день Нарла, а радость от встречи меньше не стала. Альрик Беззащитный! Наш хёвдинг, недавно ставший хускарлом. Надо поспрашивать, каким даром наградили его боги. А в том, что наградили, я не сомневался: уж больно условие у него тяжелое.
Вепрь! Негласный заплечный хёвдинга. Всегда рядом, всегда поможет, умеет всё на свете: и поесть приготовить, и одежду починить, и рану подлечить. А уж как он бродэксом машет — вообще заглядение!
Энок Ослепитель, наш раскосый друг, один из самых сильных ульверов. Уже на четвертой руне. Тоже с обновками — прикупил крепкий лук.
Снежный Хвит. Обманчиво стройный и миловидный, точно девица, да еще висами увлекается, но тоже добрался до четвертой руны. Так и не женился за зиму, зато притащил какого-то мужичка.
Халле Рыбак. Наверное, единственный хирдман во всех Северных морях, кто не умеет плавать, зато нарядный, словно конунгов сын. Серебра на нем уж точно не меньше.
Арне Кормчий бегал по кораблю и проверял, не забыл ли чего. И рядом Ларс Резчик прямо на глазах выводил ножом замысловатые узоры на мачте. Украшал Волчару.
Трюггве Мечник. Он не повеселел после смерти лучшего друга, но свыкся с мыслью об его отсутствии.
Стейн с завистью поглядывал на лук Энока. Он тоже предпочитал сражаться стрелами, но решил отложить покупку до пятой руны. Луки меняют чаще, чем мечи или топоры. Кто побогаче — вообще каждую руну новый берут.
Бьярне Левша. Хуже всех держит строй, так как щит держит в правой руке, потому всегда стоит крайним справа. Зато в одиночном бою с ним справиться сложнее по той же причине.
Облауд. Самый неприметный из всех ульверов. Любит разговаривать пословицами да прибаутками.
Эгиль Кот. Назван так, потому что в темноте видит, как кот, и ходит неслышно, как кот. Вот он бы сумел выкрасть моего брата так, чтоб никто не заметил.
Ну и наши новенькие: Бьярки Видарссон, который на самом деле Уксиссон, и Сварт Тролль, или как его еще называют, Сварт Безоружный.
За две зимы, что я в хирде, пятеро покинули его. Трое пополнили Фомрирову дружину, и двое выбрали другую жизнь. А сколько ушло до моего появления? Я не спрашивал. Ребята не говорили. Новичкам, насколько я приметил, тоже особо никто ничего не говорил. Прошлое прошло, а мы здесь и сейчас.
— Знакомьтесь, — сказал Альрик и кивнул на мужичка возле Хвита. — Это наш наниматель. В этот раз, хвала богам, не ярл, а торговец. Причем торговец потомственный.
Мы дружно уставились на него. Хоть я и знал, что Беззащитный не возьмется за неправое дело, но понять, что за человек принимает обязательства перед нами, хотелось. Найм ведь как палка о двух концах, бьет по обеим сторонам одинаково. Пойдешь к сйофельмену, гнилому человеку, так
